Бро рассказал только что:
"Мы с психологом ходили в зоомагазин, и там продавался ворон! Он был такой здоровый, такой потрясающий. Правда, его клюв внушал опасения, такой может убить, реально. Не представляю, как можно заводить взрослого ворона, но он был прекрасен. И там была такая умильная сцена. К клетке подошел мальчик лет 11-ти и стал с ним таким грустным тоном разговаривать: "Поймали тебя, да? Поймали..". И ворон прижался башкой к прутьям и стал тем же жалобным тоном что-то отвечать на своем вороньем".

@темы: бро

---

Ворота в ад — это гигантский витраж из миллиардов разноцветных стекол, всего семь цветов на семь смертных грехов, по одному гладкому фрагменту на каждую душу, которая за этими воротами бьется и кричит; все вместе они образуют картину, настолько огромную, что никто внизу не может сказать, что на ней изображено, но те, кому посчастливилось увидеть ее сверху, говорят, что нет зрелища красивее.
Когда душа искупает свои грехи, кусок мозаики выпадает и разбивается, по этим осколкам, рассыпанным везде, куда падает взгляд, в ад добираются грешники, и боль от израненных ступней серым призраком маячит перед глазами, бледная тень того, что ждет их за витражом, по гладкой поверхности которого гуляют блики и тени.
И конечно, в аду есть Стекольщик, который собирает с изможденных пыльных лиц тяжелые слезы и отливает для ворот новое стекло, синее, красное или, может быть, зеленое, перед тем, как легко тронуть прохладный, бугристый металлический остов и впустить душу в море безмолвия, из глубины которого доносятся далекие, убаюканные эхом стоны.

---

Пленка

Салют-С, Vega-12B
Kodak Portra

@музыка: Keane - Atlantic

@темы: фотографии

---

Иногда случается что-то страшное, а ты еще живешь в том моменте, когда все было в порядке, за секунду до того, как новость настигла тебя и обрушилась на позвоночник весом всего земного шара. Ты цепляешься за этот момент как утопающий за плывущий рядом кусок парусины, а он утекает сквозь пальцы чем-то густым, такой неимоверно долгий, такой прекрасный. О чем ты думал? О том, что чашка кофе была лишней, о чернильном пятне на рубашке за двести долларов, о собачьей шерсти на ковре. Ты был раздражен, ты чувствовал усталость, тебя клонило в сон, пуговица на брюках врезалась в живот, и это была самая счастливая секунда за всю твою оставшуюся жизнь, вершина Эвереста, с которой тебе предстояло упасть десять ударов сердца спустя.

---

Любопытный получается эффект, когда совершенно не способный к упорядочиванию человек, мыслящий образами и абстракциями, фактически, все детство счастливо галлюцинировавший без дополнительной химической стимуляции, настолько сильно восхищается логическим мышлением, холодным, точным и безупречным, что постепенно его собственный тип мышления меняется на противоположный, начинает переваривать сам себя, подавляя воображение как вещь нерациональную, распознает его работу как процесс с низким КПД и попросту блокирует, загоняя в рамки кругом обоснованного, выкристаллизованного, структурированного восприятия.

Аж подташнивает.

@музыка: OneRepublic - Everybody Loves Me

---

Я знаю человека, который бреет свитера, когда на них образуются катышки. Берет бритвенный станок с пластмассовой ручкой, такие еще на кассах продаются, и бреет бережно. Это потрясающе!

@музыка: Yoav - Where Is My Mind

---

«Я подхожу к продавщице мороженого и спрашиваю, какие сорта у нее есть. "Всего полно!" — отвечает она таким тоном, что целая куча угольков и золы вылетает из ее рта. Голоса людей — это букеты цветов, клубы дыма или туман. Я настолько увлекаюсь разглядыванием голосов, что порой не могу понять, о чем со мной говорят».

@темы: цитаты

---

Он лежал в тесном, но каком-то пустом, гулком номере самого дешевого мотеля на пять кварталов вокруг, на втором этаже, на углу, смотрел, как мигает неоновая вывеска за окном, подсвечивает грязные потеки на стекле, выхватывает кусок стертого до черноты ковра и затухает с треском. Слушал, как бегают тараканы по водосточной трубе, жирные твари, которые наверняка ползают по лицу, пока ты спишь, шерудят усами у тебя в носу и предусмотрительно обходят рот, по дороге обкусывая сухую кожу — ни один местный таракан не хочет быть съеденным, два раза в день он жует свежие объедки на помойке через дорогу и вполне этим счастлив.
Лениво начал выстукивать дождь, с брезгливыми интонациями оттарабанил что-то на обломках пожарной лестницы и резко, без перехода превратился в монотонное въедливое бормотание, как выдохнул, так выдыхают перед тем, как выпить стакан водки залпом. Мизантропичный какой-то дождь; он вспоминает, у кого подцепил идиотское словечко, и улыбается.
Надо бы поспать, теплое тело под боком шевелится, трется о ребра и дышит, ровно и хрипло, мягкая грудь елозит по предплечью, вроде как это зовется уютом. Сон не идет, сколько бы он не стискивал веки, это и в детстве не помогало, как подсчет овец, которые на третьем десятке раздавались в ширину и превращались в бесформенных и безликих, но явно враждебных чудовищ.
Он вспоминает, как, скатившись с его влажных бедер на несвежую простынь, женщина замерла, тяжело дыша, и тихо рассмеялась, с хрипотцой, изогнув перепачканные в яркой помаде губы:
— Детка, не думала, что когда-нибудь это скажу, но от тебя я готова рожать детей. Ты только предложи.
Ответ ей явно не требовался, его никто и никогда не ждал; движение, которым она закинула на него отяжелевшую ногу, было уверенным, безмятежным, сытым, отточенным до автоматизма. Живот у нее был липкий и теплый.

Так и не уснув, он все думал, мутными глазами смотря на хлипкий вентилятор под потолком; тень, которую тот отбрасывал на покрытую трещинами побелку, напоминала скрюченные пальцы с когтями не по размеру.
Он лежал, вдыхая сладковатый запах немытого тела, чувствуя, как толчками расходится тепло от прижатых к нему крепких женских бедер, и думал о том, что если бы двадцать два года назад все сложилось чуть иначе, он бы... он бы, может быть, и предложил.

@музыка: 9 crimes

@темы: с.&д.

---

Когда не хочется рисовать красками, можно писать какие-нибудь медитативные банальные стихи, похожие на бормотание под нос.

Чайки летят на ворчание моря, крылья застенчиво в соль окунают,
Лбами толкаются, бешено спорят, пену сшибая, сбиваются в стаю;
Галька под ласковой лапой прилива с шорохом трется о спину соседа,
Черная как переспелая слива.
Холодно, но потеплеет к обеду.

Или про пыльную прогулку по раскаленной дороге в очень жаркий день:

Дорога дышит как больной, и стонет, и от жара мечется,
Чернильной пачкает слюной.
Прости, но месяц май не лечится,
Его вдохнешь — и всё, пропал.

И-или про любовь к веснушкам:

Пока ты спишь, я, наклонившись, их считаю
И представляю, как я их целую.
Здесь рифма, в общем-то, сгодилась бы любая,
Ну так и ставьте, боже мой, любую!

Это я уже дурью маюсь, конечно, зато по плечам мурашки забегали, как только подумала.

---

oh dean

...свит джизас.

@музыка: Neil Patrick Harris - Brand New Day

@настроение: джизз. джизз джизз джизз

---

Как-то раз прихожу домой поздно и вижу, что ты лежишь на кровати поверх одеяла в старой футболке с Винни-Пухом. Вообще, это моя футболка, жуткая древность, мне ее отец подарил в те приснопамятные времена, когда ты еще букву "р" не выговаривал, и то, как ты сейчас в нее влез, а морда медвежья даже не растянулась, ощущается как увесистый подзатыльник — как же ты похудел за последние несколько дней, мешанина костей под натянутой как барабан кожей, я все удивляюсь тому, что ты не гремишь во время ходьбы, все жду, когда раздастся грохот, а его нет. Наверное, потому, что ты завел привычку сопеть как медведь гризли, громко, натужно и с присвистом, у тебя и ноздри раздуваются так же, комично, нервно, с размахом: простудился, подцепил где-то насморк, как пятилетка, ей богу, но из чистого упрямства рта не откроешь, пока не начнешь задыхаться. Это, видите ли, смешно, стоять все время с открытым ртом, ты говоришь, что у тебя и так глупый вид, и смотришь обиженно, косишь ореховым глазом, намекая на то, что я дразню тебя девчонкой, и вот, пожалуйста, облизываешь нижнюю губу, жуешь и выпячиваешь вперед, говорю же — девчонка и есть. Хочется сказать, что все равно рот у тебя открывается, когда ты спишь, да и то сказать, ты умудрился со своей удушливой температурой забраться на чердак, разворошить груду старого тряпья и втиснуть угловатое, но будь здоров какое длинное тело в футболку с Винни-Пухом, это ли не смешнее всего, что ты успел натворить за последнее время. Вдруг понимаю, что не смешно, не то чтоб очень, стою, размышляю, а руки сами по себе тянутся и, выпростав кусок колючего одеяла из-под длинных нескладных ног — отрастил, зачем, спрашивается — натягивают его повыше.
Ты перебираешь конечностями, шарахнув меня по колену босой ступней, и морщишься, на переносице собираются складочки, три штуки, трогательно.
Мысленно даю себе подзатыльник, и все равно тянет улыбаться, потому что ты, орясина, палка лыжная, весь такой трогательный, что хоть убейся.
Сажусь на край кровати и слышу, как ты выдыхаешь, тихонечко, со свистом, глаза открываются, блестящие, нехорошо так, нездорово, смотрят; я что-то совсем некстати замечаю, что ресницы у тебя растут по-дурацки, половина загибается вверх, как у девчонки, половина вниз, как у верблюда, готовлюсь заржать, а ты тянешься длиннющей рукой и тащишь мою ладонь к блестящему от испарины лбу; я чувствую жар еще до того, как пальцы касаются кожи, с футболки на меня пялится Винни-Пух, и мне хочется дать ему по морде.
Ты, кажется, доволен, бормочешь "холодный" и довольно улыбаешься, и меня подбрасывает, путаюсь в ногах, попутно для себя отметив, что когда ты в следующий раз споткнешься на ровном месте и впилишься в дверной косяк, я постараюсь хотя бы не хрюкать от глумливого восторга. За спиной ты хрипишь, присвистываешь и скрипишь кроватью, что-то — о, ну да, нечто — хватает меня за свитер и тянет обратно, и я второй раз за вечер едва не подвергаю пятую точку ненужным испытаниям на прочность. Изворачиваюсь, собираясь наконец от души наорать на тебя за все твои детские выходки, включая ту, когда ты поперся в магазин в домашних тапках, между прочим, моих, а на улице плюс пять, и вот пожалуйста, вся подушка в соплях.
Смотрю — уснул, и что-то внутри лопается, ты рукой прикрыл нос и свел брови клинышком, горе ты мое, господи, мелочь. Стягиваю свитер и пытаюсь незаметно натянуть его на тебя, ненароком что-нибудь не оторвав, натужное пыхтение вполне себе соперничает с твоим гризли-бенефисом; когда продеваю тяжелую правую руку в резинку на рукаве, ты вцепляешься в меня как... о да, как в последний пончик на тарелке, тем же жестом законного обладателя, и я точно знаю, что теперь если сам не отпустишь, вырываться бесполезно.
Ну ладно, посижу тут немного, вода на тумбе в стакане, таблетки под тумбой в пыли, все в порядке, никуда бежать не надо, спи, дурная башка, хоть выспишься в кои-то веки, завел привычку до четырех утра читать и вскакивать в семь, шаолинь, тоже мне, книжный червь. Спи.

@темы: с.&д., д.

---

Молча смотрю, как ты подходишь к окну и дергаешь иссохшую раму, раз, другой; та, подчинившись, неохотно подается навстречу, выплюнув кучку щепок прямо тебе на ботинки, и в комнату с грохотом ломится поток горячего воздуха, похожий на столб сухого кипятка. Пройдясь по углам, он выжигает сбившуюся клубками пыль, и в воздухе осязаемо сгущается привычный, и потому приятный запах: теплая древесина, ржавое железо, старая краска и не менее старый замусоленный хлопок — чужое постельное белье.
Пол под ногами скрипит, когда ты опираешься на шершавый подоконник и пытаешься протолкнуть глоток горячего воздуха глубже в легкие, кровать надсадно орет, когда я осторожно сажусь на покрытый пятнами матрас — комната захлебывается звуками, все, до чего дотрагиваются твои или мои устало трясущиеся пальцы, оживает и начинает ворчать, бормотать или петь, в зависимости от характера.
Медленно провожу саднящей кожей по металлическим шишечкам на спинке кровати, на горбатую гору подушек сыпется мелкое бурое крошево, и к потолку поднимается тихий напряженный звон.
Молча рассматриваю стены в неровных наростах обоев; кое-где среди желтоватых разводов видны светлые прямоугольники, побольше и поменьше, и меня, как и всегда, мимолетно задевает чем-то вроде грусти. Как и всегда, это быстро проходит, уносится со сквозняком куда-то за пыльное оконное стекло, и я перестаю думать о тех, кто жил здесь когда-то и спал на простынях в мелкий цветочек, по утрам пуская слюну в бесформенную, слишком большую подушку.

Ты так и замер там, возле окна, вцепился в сухую бугристую доску; я вспоминаю, какие у тебя мозоли на ладонях, твердые, гладкие, и все равно ведь умудришься всадить себе занозу куда-нибудь во впадинку между пальцев, кожа там нежная, розовая и пахнет машинным маслом.

Пол медленно заливает густым оранжевым и красным; я могу не поворачиваться, так и вижу этот маслянистый тусклый блин, слишком большой, слишком... тяжелый, он и на солнце-то не похож, но вон, заползает за горизонт, высплескивая напоследок остатки света, чем-то это похоже на кофейный осадок на дне чашки.
Еще я знаю, что глаза у тебя закрыты, а плечи свело, я это чувствую, вот здесь, в своем темном углу, сидя на старой кровати, слушая, как за окном надрываются сверчки, а за стеной скребутся крысы. Это... всего лишь крысы на этот раз.
Пружина, все это время мирно дремавшая в матрасе, вдруг злобно ввинчивается в бедро, тычется в шов на джинсах, скребет по грубой ткани. Со вздохом приподнимаюсь и заталкиваю сумку поглубже под кровать, в пыль и темноту, откидываюсь назад, закрываю глаза. Мысли о том, чтобы раздеться, даже не возникает, есть только глухое желание где-то на задворках сознания, на которое давно уже никто не обращает внимания, как и на большинство других желаний, в общем-то.

Время течет вдоль стен с низким гудением и пропадает за окном в душной темноте, распугивая летучих мышей. Я прислушиваюсь к тому, как шуршат кожистые перепонки, суетливо, но деликатно, слушаю, как ты ворочаешься на соседней кровати, вспоминаю, что на полу между нами лежит вытертый палас с дыркой посередине.
Когда я начинаю засыпать, ты садишься, еще раз глубоко вдыхаешь, воздух прогревшийся, влажный и пряный — где-то рядом с домом ожившее после заката болото. В темноте мое имя шелестит не хуже потрескавшихся от жары мышиных крыльев.
Не дождавшись ни ответа, ни звука, ничего, ты ложишься и отворачиваешься к стене, больше нет ни попыток устроиться поудобнее в коконе провисших до самого пола дряхлых металлических ячеек, ни шумного от духоты дыхания, ты просто лежишь, касаясь ладонью затянутой в бумагу стены.
К некоторым желаниям я все-таки прислушиваюсь; встать и пробраться к тебе получается куда естественнее, чем кулем лежать на стервозной пружине и напряженно вглядываться в подсвеченную шальными светлячками темноту.
Кровать орет, но не слишком недовольно, я проваливаюсь куда-то в теплую яму из ржавой сетки, прижимаюсь грудью к твоей спине и сразу чувствую, как она расслабляется, кладу ладонь на жесткий бок, задевая ребра, и цыкаю на желание уткнуться носом в пахнущий потом и сухой травой затылок.
И мы засыпаем, так спокойно, как уже давно не получается по отдельности; краем сознания я вспоминаю, как плохо ты переносишь жару, дую на влажную шею, до которой пять сантиметров плотной вязкой духоты, с твоей руки на мою туда-сюда перебегают мурашки, и я скольжу в темноту с мыслью о том, что на завтра обещали дождь.

@настроение: <3

@темы: с.&д., с.

---

Эта совершенно нетронутая фотография на фоне безбожно погубленной пленки (йес, эгейн) чуть ли не светится.


А вот под эту песню так здорово потанцевать, задрав руки над головой и жмурясь.

@темы: фотографии

---

В доме есть мюсли и хлопья и совсем нет молока.

Снова тошнит, тошнит от всех и вся, людские недостатки, которые в обычных обстоятельствах нужно старательно выколупывать из каких-то приятных глубин, напоминают инквизиторские костры (болезненно яркие) в не до конца рассосавшемся утреннем полумраке, когда тихо-тихо, только треск сухих веток и агонизирующие тела дергаются с глухим стуком.
Бодро, чуть ли не с задором горит все хорошее, что я испытываю к людям, снова хочется орать, прижав ладони к ушам, собственно, все это очень напоминает картину Мунка: кровавые отсветы, неподвижные размытые фигуры, которые издалека наблюдают, как на переднем плане рздирает рот неровной буквой "о" какой-то психопат, и вот, в общем, я одновременно и этот психопат, и спокойные статичные фигуры позади него.
Очень многое — почти все — кажется неестественным и наигранным, везде подозреваю какой-то заговор, тут и там, по мелочи, как будто люди все делают театрально, с каким-то хромающим умыслом, стремятся произвести впечатление, судорожно мечутся в поисках красивости, это ужасает и выматывает страшно. От этого я очень быстро сама становлюсь неискренней, почти машинально, то ли от страха, то ли от накатывающего ступора, переигрываю, тут же это замечаю и пугаюсь того, что переигрываю, а вдруг кто-то еще это заметил. Быть с людьми как бремя, о, зачем же надо с ними жить... и в том же духе, малодушно, конечно, очень.
Наверное, мне нужно отдохнуть.
Звучит безнадежно, потому что тот отдых, который меня так манит, никакой гармонии не принесет, только глубже увязну в неумении взаимодействовать с людьми без потерь со своей стороны. Да и сколько можно отдыхать, я и так все чаще отказываюсь от приглашений куда-то пойти, кого-то увидеть. Как насмешка звучат путаные, стеснительные фразы о природном обаянии, и на них камнем сверху падает твердое и окончательное «твое лицо просто не способно вызвать жалость, попробуй, убеди меня в том, что ты несчастна, у тебя сейчас такое лицо, будто ты решаешь, задушить меня или еще помучать, ты просто не можешь, и никогда не сможешь вызывать жалость», радоваться надо, а мне страшно, как же мне страшно, господи.

---

Мне нравится, когда кто-то спрашивает «могу я говорить с вами честно?». Нет, пожалуйста, будьте как можно более лживым и нечестным, это все, чего я могу ожидать от такого низкого ублюдка как вы.

@темы: цитаты

---

Хочу встретить человекa, которому не покажется странным предложение почитать «Гамлета» по ролям, потому что мне, к примеру, оно не кажется странным.
Не в «Гамлете» дело, конечно, в образе мышления, наверное.

---

Иногда наступает такой момент, когда очень хочется, просто необходимо сказать или сделать что-то, о чем потом будешь жалеть.

---

Салют-С
Vega-12B
Kodak Portra VC 400 (mf)

@музыка: Emily Jane White - Red Dress

@темы: фотографии

---

Нравится она мне

@темы: фотографии

---

Прекратила ныть, начала восстанавливать пленку.
(Спасибо мальчику .soundwaves с фликра, который младше меня на шесть лет, но вправляет мозги с деликатной методичностью взрослого).

@музыка: Tarbox Ramblers - Ashes to Ashes

@темы: фотографии