Если бы волосатый кусок мяса не сожрал мой обед. Все, можно не продолжать. Воздух сегодня какой-то поганый. Я как-то полез в контейнер за целой с виду кастрюлей, подцепил, а под ней кошачий труп. Опавший, как пустая грелка. Морда ощерилась, черви в зубах копошатся. Сегодня воздух пахнет трупом и чем-то еще сладким. Тогда, в помойке, я сблевал, от неожиданности, скорее, чем от вони. Выбрался, отдышался, потом за кастрюлей полез. А сейчас не продохнуть, потому что воняет абсолютно все.
Здесь обычно есть пара-тройка голубей, свежих или не очень, как подгадаешь. Бывает, еще дышат. Глаза пленкой затянут и хрипят. Когда сам шею сворачиваешь, как-то спокойней, знаешь, что никто не поглодал.
Ладно, если на минуту отвлечься — меня до сих пор тошнит, когда это ем. Потроха пахнут удушливо. Кирпич, пропитанный мочой. Ну, эти закоулки, в которых ссут не слишком щепетильные борцы за выживание. Отходят на пару метров и там же валятся спать. Мордой в грязь и птичье дерьмо. И дышат ртом, пока перьев в десны не нагребут.
Если потроха вытряхнуть, то и жрать там нечего.
Пришлось как-то мальцу объяснять, почему они тут бьются. Птицы, не люди. Он думает, если я прочухался под книжной полкой, то знаю о таких вещах. Когда-нибудь я признаюсь, что полка была с подшивкой комиксов, но сейчас явно не время.
Думаю, это что-то с магнитными полями. Миграции и прочая хрень. То, что голуби не мигрируют, — это мелочи.
Блять, я с этим календарем останусь одноруким. Люблю проставлять воскресенья, считайте маленькой слабостью. Косой забор, от понедельника до субботы, и оп — бля, пальцы, блябля — шесть дней жизни перечеркнул. Жирно, по возможности. Все, выходной, делаю что хочу.
Вообще, не уверен, что сегодня воскресенье. Как прочухался, начал считать с понедельника.