[milk is love]

Вот она, эта боль, у которой нет ни границ, ни четкого ритма, безошибочный пульс, который становится отчетливей, мешаясь с шумом в ушах. Постепенно, как отходит анестезия, медленно, почти извиняясь, вот ты с ног до головы укутан плотной, мягкой, округлой болью, удивление вымученное, слабое, нет чувства новизны, вязкий жар смял и наполнил мышцы, кости, тело знает его, помнит, льнет с бессознательным приятием, которое свойственно многолетней привычке. Каждый день с этим чувством — месяц насквозь больных попыток отвоевать и обжить собственное тело. Может быть, год. Год избавления от лишней, но все же идентичной по текстуре, составу и строению конечности, которую ты упрямо не замечал, которая кровит, если потянуть за корневище, проследить источник, начало, гнездо и колыбель, момент рождения, бесполезное, бессмысленное, очень человеческое действие.