shoots to kill, but aims to please
Не могу решить, какой язык изучать следующим, французский или итальянский, они оба прекрасные, мотивация, при всей склонности к удушению, с областью здравого смысла коррелирует слабо, то есть, выбор обусловлен моментальной склонностью, склоняюсь я в обе стороны, что по-своему очаровательно, но интеллектуальным ресурсам не соответвует. Французский гораздо охотнее дает себя гладить, то есть, отношения с фонетикой у нас будут проще, во всяком случае, мне легче имитировать произношение, я чувствую механизмы, когда как с итальянским я их понимаю, могу им следовать, но с большим усилием, язык живой, но более грубый, горло сохнет, машинально смягчаю, приходится себя одергивать. Тем не менее, итальянский крепко тянет к себе за тут и там разбросанные инстинкты, я, как гиперчувствительный невротик, вполне отчетливо ощущаю духовную связь там, где ее нет, вероятно.
Здесь бы готовность метаться покинула здание, если бы не крупных габаритов но — французский видится большелобым щенком, как только я, взяв себя за грудки, храбро пячусь в сторону итальянского. Это невзрослое отношение, панорама того, как плохо мне даются неспонтанные решения там, где я не могу сформировать цепочку дурных последствий. Рацио чистит ногти, подперев дверной косяк, пока я стою по колено в антропоморфизации, выпалываю неуместную печаль по поводу расставания с языком, с которым мы, образно, перекинулись парой слов в фойе.
Ноосфера, снизойди до нежного тычка лицом.
Душераздирающе, я послушала, как Брэдли Купер говорит на великолепном, чистом французском, и мне хочется от него детей, к обретению которых можно приступить немедленно. Немаловажно то, что вне обрисованного радужного пузыря мужчина со странной формой подбородка не заставляет чешуекрылых в животе разворачиваться со всей дурной балетной хореографией, с тем же градусом вожделения я выбираю в супермаркете морковь. Кажется, только высокий, стройный, прекрасно сложенный интеллект будит во мне потребность озвучить все возможные непристойные предложения одно за другим, пока я с летаргической влюбленной похотью стягиваю одежду.
Французский или итальянский.
Здесь бы готовность метаться покинула здание, если бы не крупных габаритов но — французский видится большелобым щенком, как только я, взяв себя за грудки, храбро пячусь в сторону итальянского. Это невзрослое отношение, панорама того, как плохо мне даются неспонтанные решения там, где я не могу сформировать цепочку дурных последствий. Рацио чистит ногти, подперев дверной косяк, пока я стою по колено в антропоморфизации, выпалываю неуместную печаль по поводу расставания с языком, с которым мы, образно, перекинулись парой слов в фойе.
Ноосфера, снизойди до нежного тычка лицом.
Душераздирающе, я послушала, как Брэдли Купер говорит на великолепном, чистом французском, и мне хочется от него детей, к обретению которых можно приступить немедленно. Немаловажно то, что вне обрисованного радужного пузыря мужчина со странной формой подбородка не заставляет чешуекрылых в животе разворачиваться со всей дурной балетной хореографией, с тем же градусом вожделения я выбираю в супермаркете морковь. Кажется, только высокий, стройный, прекрасно сложенный интеллект будит во мне потребность озвучить все возможные непристойные предложения одно за другим, пока я с летаргической влюбленной похотью стягиваю одежду.
Французский или итальянский.