shoots to kill, but aims to please
Были с В. на открытии фестиваля немецкого кино.
Мне правда хочется написать что-нибудь адекватное, остроумное, хотя бы просто умное, но я не могу, потому что it left me happily speechless, стукнутое такое состояние, абсолютно, can you just hold my hand for a minute or two, please, wortlos.
Ох, ладно.
Прежде всего, я впервые, кажется, видела так хорошо исполненную пародию на светское мероприятие. То есть, все понимают, что наш нежный союз с Германией — немного смущенное пожимание ладоней, нервные, но радушные улыбки россиян и слегка уже небрежное (но пока не слишком) старание немцев сделать всё очень хорошо, которое, опять же, с разбегу тормозит о российское врожденное умение обрушить атмосферу, даже монолитную и незамысловатую.
На самом деле, чушь всё это, ребят, нет никакой неловкости, я думаю, во всяком случае, среди людей малопричастных, то есть, среди того псевдобогемного большинства, которое растеряло позолоту на подступах к столикам с бесплатными бутербродами и крекерами.
Я, в силу специфических пристрастий, прошла мимо горы канапе с ветчиной и финиками(!), взяла, правда, у кого-то из рук большую конфету в форме сердца, их раздают пассажирам немецких авиалиний в нормальное, мирное время; В., кажется, пробовала всё, кроме пива, которое подавали в винных бокалах, трогательно и забавно.
Люди вокруг сновали самые разные, но все без исключения неуловимо делились на "своих" и "чужих". То есть, были женщины в правильных неброских свитерах, они правильно держали винный бокал с красиво осевшей на стенках пивной пеной, смотрели правильно в глаза собеседнику и правильно покачивали крупными серьгами, скользящими туда-сюда в коконе из правильной небрежной стрижки. И были люди, которые чувствовали себя неловко, кушая чужую еду, мне кажется, им постоянно хотелось заплатить хоть кому-нибудь.
Самые приятные на вид — молодые и красивые, прекрасно знают, что не только вписываются в окружающую обстановку, они украшают её, тем, как дышат, ходят, смеются, пахнут, им везде одинаково хорошо и одинаково всё равно.
Была чудная девочка с тонкой шеей, тонюсенькой, и ежиком волос, воробушек такой, люблю я всё еще таких вот... есть такое слово, не птичка, упаси боже, нет, всё-таки слова подходящего нет.
Смотрели фильм, "Vincent will meer", "Винсент хочет к морю", приятный, ничего неожиданного, хороший фильм, теплый, в ладонях такой перекатывать как нагретый воздухом солёный камень. Гладкий. Уронить, поднять, уронить, поднять, ощупать, не глядя, в выемку с линией жизни ложится хорошо. Как сказал актёр, который Винсента сыграл и написал сценарий заодно, здравствуйте, нам хотелось, чтобы вы смотрели на происходящее с легким сердцем. Мы и смотрели, правда.
Очень приятное ощущение накрывает, когда люди, которых со всеми переживаниями и подёргиваниями полтора часа проецировали на белую простыню, поднимаются на подмосточек и говорят — гутн абенд, добррый в'чер, is it better to speak in English? Now we'll have a so-called QA, if you have any questions about the film or whatever, you can ask them. И зал замирает на какое-то время, по поводу чего я в ужасе делаю подстреленного лемура глазами, но, слава богу, что-то спрашивают по-русски, на сцене стоит забавная маленькая женщина и переводит; по-немецки, глупое и недоброе слегка, по-английски. Мне очень хочется, но я рта открыть не могу, хотя до этого трещала бодро, ехидно, по делу и просто так, за свой ступор мне даже не стыдно в тот момент, я как-то... пялюсь. Пялюсь, когда выходим, пялюсь, когда берём автограф, В. просит сказать "спасибо, за то, что вы к нам приехали", и я, чёрт, бормочу себе под нос "she thanks you for coming", молчите, ладно, я себя уже сожрала за это, а потом сожрала ещё раз за своё феерическое "you were wonderful", которое вообще никто, кроме меня, не слышал, ну и какой же это бред, ну что за! Вы прекрасны в этом туалете, а, это автоматический карандаш, сюда надо нажать, вот, возьмите блокнот, oh... sure, you can have it, берите всё, here, you're welcome, um, um, тртррр. Смотрю куда угодно, то есть, понятно, не туда, куда хочется.
Ну он очень хороший, на самом деле. В шапочке.
Я потом всю дорогу домой скулила, натурально скулила как щенок, потом сказала, что как дура выглядела и заскулила снова. В. сказала, что я выгляжу прекрасно, я это запомнила, и тогда легче стало, но всё равно дура же, дура.
Вот я говорю вам, никого там такого больше не было, никого.
Потом пили кофе зато.
Твою мать. Вундер чёртов шён.
Мне правда хочется написать что-нибудь адекватное, остроумное, хотя бы просто умное, но я не могу, потому что it left me happily speechless, стукнутое такое состояние, абсолютно, can you just hold my hand for a minute or two, please, wortlos.
Ох, ладно.
Прежде всего, я впервые, кажется, видела так хорошо исполненную пародию на светское мероприятие. То есть, все понимают, что наш нежный союз с Германией — немного смущенное пожимание ладоней, нервные, но радушные улыбки россиян и слегка уже небрежное (но пока не слишком) старание немцев сделать всё очень хорошо, которое, опять же, с разбегу тормозит о российское врожденное умение обрушить атмосферу, даже монолитную и незамысловатую.
На самом деле, чушь всё это, ребят, нет никакой неловкости, я думаю, во всяком случае, среди людей малопричастных, то есть, среди того псевдобогемного большинства, которое растеряло позолоту на подступах к столикам с бесплатными бутербродами и крекерами.
Я, в силу специфических пристрастий, прошла мимо горы канапе с ветчиной и финиками(!), взяла, правда, у кого-то из рук большую конфету в форме сердца, их раздают пассажирам немецких авиалиний в нормальное, мирное время; В., кажется, пробовала всё, кроме пива, которое подавали в винных бокалах, трогательно и забавно.
Люди вокруг сновали самые разные, но все без исключения неуловимо делились на "своих" и "чужих". То есть, были женщины в правильных неброских свитерах, они правильно держали винный бокал с красиво осевшей на стенках пивной пеной, смотрели правильно в глаза собеседнику и правильно покачивали крупными серьгами, скользящими туда-сюда в коконе из правильной небрежной стрижки. И были люди, которые чувствовали себя неловко, кушая чужую еду, мне кажется, им постоянно хотелось заплатить хоть кому-нибудь.
Самые приятные на вид — молодые и красивые, прекрасно знают, что не только вписываются в окружающую обстановку, они украшают её, тем, как дышат, ходят, смеются, пахнут, им везде одинаково хорошо и одинаково всё равно.
Была чудная девочка с тонкой шеей, тонюсенькой, и ежиком волос, воробушек такой, люблю я всё еще таких вот... есть такое слово, не птичка, упаси боже, нет, всё-таки слова подходящего нет.
Смотрели фильм, "Vincent will meer", "Винсент хочет к морю", приятный, ничего неожиданного, хороший фильм, теплый, в ладонях такой перекатывать как нагретый воздухом солёный камень. Гладкий. Уронить, поднять, уронить, поднять, ощупать, не глядя, в выемку с линией жизни ложится хорошо. Как сказал актёр, который Винсента сыграл и написал сценарий заодно, здравствуйте, нам хотелось, чтобы вы смотрели на происходящее с легким сердцем. Мы и смотрели, правда.
Очень приятное ощущение накрывает, когда люди, которых со всеми переживаниями и подёргиваниями полтора часа проецировали на белую простыню, поднимаются на подмосточек и говорят — гутн абенд, добррый в'чер, is it better to speak in English? Now we'll have a so-called QA, if you have any questions about the film or whatever, you can ask them. И зал замирает на какое-то время, по поводу чего я в ужасе делаю подстреленного лемура глазами, но, слава богу, что-то спрашивают по-русски, на сцене стоит забавная маленькая женщина и переводит; по-немецки, глупое и недоброе слегка, по-английски. Мне очень хочется, но я рта открыть не могу, хотя до этого трещала бодро, ехидно, по делу и просто так, за свой ступор мне даже не стыдно в тот момент, я как-то... пялюсь. Пялюсь, когда выходим, пялюсь, когда берём автограф, В. просит сказать "спасибо, за то, что вы к нам приехали", и я, чёрт, бормочу себе под нос "she thanks you for coming", молчите, ладно, я себя уже сожрала за это, а потом сожрала ещё раз за своё феерическое "you were wonderful", которое вообще никто, кроме меня, не слышал, ну и какой же это бред, ну что за! Вы прекрасны в этом туалете, а, это автоматический карандаш, сюда надо нажать, вот, возьмите блокнот, oh... sure, you can have it, берите всё, here, you're welcome, um, um, тртррр. Смотрю куда угодно, то есть, понятно, не туда, куда хочется.
Ну он очень хороший, на самом деле. В шапочке.
Я потом всю дорогу домой скулила, натурально скулила как щенок, потом сказала, что как дура выглядела и заскулила снова. В. сказала, что я выгляжу прекрасно, я это запомнила, и тогда легче стало, но всё равно дура же, дура.
Вот я говорю вам, никого там такого больше не было, никого.
Потом пили кофе зато.
Твою мать. Вундер чёртов шён.
